женщина с музыкой в голове.)
Название: Лиза или дар быть свободным
Автор: Lirr
Жанр: рассказ-зарисовка
Самарии: О том, какой может быть свобода.
Отказ от прав: все что мое - мое.) так что моя)
Посвящение: написано для Дитя Роз.
читать дальшеМы учились летать. На длинных остроугольных крыльях, изрезанных темным узором. Они всегда меняли цвет, но узор оставался все время одним и тем же. Точь-в-точь, как и мы. Мы учились летать. Всю жизнь: пока были детьми; сумасшедшими подростками со своими тараканами в голове, если там, конечно же, не водилось кого покрупнее; людьми, которые раз за разом пытались, наконец, отвыкнуть от этой дурной привычки и твердо встать на землю. И даже когда ты…исчез. Все равно.
Мне сниться, как ты протягиваешь мне свою ладонь (все время теплую) и делаешь со мной первый шаг. Как ты разворачиваешь полотно своих крыльев и единственным взмахом рвешься вверх, рассыпая по воздуху капельки ветра. Они еще немного парят надо мной, а потом спускаются прямо к ногам. Твоя обычная детская игра.
Нет-нет-нет, не получилось у нас. Стать взрослыми. И не могло никак получиться. И когда над головой стрекочет край неба, нет ничего легче, чем упасть в него. А потом долго искать друг друга, почти волнуясь, но, зная, что все равно найдешь.
Я бы всегда говорила тебе что твоя, а ты бы с усмешкой отвечал:
- Нет, мы принадлежим небу.
И я бы шепотом повторяла: «Принадлежим»
А теперь я спрашиваю себя, стал ли ты для меня Небом…и я для тебя? И каждый раз отвечаю – нет. Это слово вырисовывается тем самым узором, которым исписаны крылья всех окрестных бабочек.
Нет-нет-нет. Свобода, вот что значит небо. И если оно любит кого-то, то убьет любого, кто встанет между ним и тобой. Каждого, кто будет мешать. Но разве свобода такая? Разве так?
Бешеный ритм сердца, пунктирная линия пульса, полет на грани своей и твоей жизни… и лететь над самой свободой, так за всю жизнь и, не узнав, что там, за пределом этого неба.
«…за пределом этой свободы. Иногда я жалею, что так и не позволила себя приручить. Иногда мечтаю все вернуть. Но прежде, скажи, ты позволишь оставить мне наши крылья? Тогда бы я могла приносить тебе по утрам догорающие звезды и отблески молний. Тогда бы я могла падать вниз и лишь надеяться, что ты меня поймаешь. И ты бы каждый раз боялся, что я не вернусь, а я бы все равно возвращалась. Скажи, разве нужна мне была такая свобода? И еще, я вспоминаю, когда ты еще… не исчез. Я каждый раз вспоминаю. И прошу, возвращайся. Мне бы хотелось предать небо, ради тебя.
Элизабет».
Я смяла лист белоснежной бумаги, исписанный тонкими буквами не ровного почерка. Чушь, какая же это чушь. Серая мягкая шаль скользнула на плечи. Серебристо-русые волосы уютно обвили шею, а в глаза забрался туман от сигаретного дыма.
«Курение опасно для вашего здоровья».
Я перевернула пачку сигарет.
«Курение – причина заболевания сердца и легких».
Сердца… что вы знаете о сердце. Ту дрянь, которой оно болеет, называют – жизнь. По крайней мере, мое и, по крайней мере, я называю. И в этом смысле сигареты очень даже полезная вещь. А легкие? Легкие они на то и легкие, что бы со временем медленно, но упорно вывесить табличку «в отпуске».
А завтра твой день рождения. И мои мысли никак не могут успокоиться и оставить тебя в покое. Странно, не правда ли?
Я медленно дошла до столика в прихожей, оставляя за собой дорожку, да нет… тропинку синеватого дыма. Стянула с него ключи и захлопнула за собой дверь.
Лестница, рваными ступенями струилась вниз к входной двери. Сбежать бы по ней, но что-то тянет обратно, в душную однокомнатную квартиру на третьем. И я иду, тяжело ступая на каждую ступень…вниз. И воздух кружит вокруг, становясь, все гуще и гуще, накаляясь и обжигая эти самые легкие.
Вырвалась, оглянулась на окна, улыбкой выстроившиеся в линии.
Наверное, надо все же бросать курить.
Вытащила из-под шали волосы, уложила их на одну сторону, ветер тут же выхватил тяжелые прядки и сбросил их на лицо. Паутина… сквозь нее на меня смотрела осень. Та самая. Казалось бы почти обыкновенная. Кружились, падая самые обыкновенные пожелтевшие листья, а самые обыкновенные лужи блестели самой обыкновенной водой. Хватит. Не хочу больше!
Добежать до угла дома и пройтись по его каменной кладке кончиками дрожащих пальцев, уже почти замерзших.
Нет-нет-нет…не получилось у нас.
- Сейчас весна. – говорю я себе. И опавшие было листья, взмывают обратно вверх, как будто взмахнув невидимыми крыльями. Один лишь единственный раз.
Но нет солнца, только облака. Серо-зеленые, как иногда мои глаза. И фраза о том, что сейчас весна на промозглый холод, поселившийся на улицах, не влияет. Кончики шали, сжатые в одном кулаке выбираются наружу и щекочут кожу. Я снова ловлю их, приманивая раскрытой ладонью. Мне бы хотелось поймать так ветер. Знаешь?
- Привет.
Худая девушка в длинном темно-бардовом платье, закрывающем плечи, но оставляющем открытыми тонкие руки, склонила на бок голову.
- Как ты?
Светлые, очерченные бахромой ресниц глаза пристально вглядывались вдаль. Черты лица, будто специально заостренные, застыли. Так же неожиданно, как и дрогнул голос в первом слове.
- Нет, стоило начать не так, правда?
Ветер смахнул с узкой дорожки пыль и бросил ее в собранные в строгой прическе волосы, оставляя на них чуть заметный серый осадок.
- Ну вот. – Девушка покрутила в тонких пальцах тонкую же сумку и достала сигареты. – Теперь они, наверное, действительно будут выглядеть седыми. Я побуду здесь еще немного, ладно?
Когда кончается свобода? Наверное, когда начинается жизнь. Если бы я могла, я бы поняла это раньше. Ни у кого нет своего собственного неба, а мы небу просто не так важны. И для меня летать это только вниз. И ты меня обязательно бы поймал, если бы я знала, где заканчивается небо.
Черная ограда вокруг его могилы и ее следы.
Почти вечное «когда ты…исчез» и приторно-горькое «свобода» от сигаретного дыма.
Она оставила тебе лишь смятый листок белоснежной бумаги и просьбу вернуться.
Силуэты слов цветут неровным узором на остроугольных крыльях диких бабочек. Они разлетаются, рвутся вверх. Трепещут.
И они летят за ее тенью, да и ты бы не против. Только не сможешь.
Ты оставил ей только память и шепот почти обыкновенной осени: «Лиза…»
И пастельно-синий цвет крыльев сменяется на глубокий фиолетовый, растворяется в прожилках бардового и, наконец, огненным цветком расползается ярко красный. Бабочки таят, как восковые, оплавляясь, падают на землю. А когда кончается жизнь…наверное начинается свобода. Вы свободны! Свободны…
Автор: Lirr
Жанр: рассказ-зарисовка
Самарии: О том, какой может быть свобода.
Отказ от прав: все что мое - мое.) так что моя)
Посвящение: написано для Дитя Роз.
читать дальшеМы учились летать. На длинных остроугольных крыльях, изрезанных темным узором. Они всегда меняли цвет, но узор оставался все время одним и тем же. Точь-в-точь, как и мы. Мы учились летать. Всю жизнь: пока были детьми; сумасшедшими подростками со своими тараканами в голове, если там, конечно же, не водилось кого покрупнее; людьми, которые раз за разом пытались, наконец, отвыкнуть от этой дурной привычки и твердо встать на землю. И даже когда ты…исчез. Все равно.
Мне сниться, как ты протягиваешь мне свою ладонь (все время теплую) и делаешь со мной первый шаг. Как ты разворачиваешь полотно своих крыльев и единственным взмахом рвешься вверх, рассыпая по воздуху капельки ветра. Они еще немного парят надо мной, а потом спускаются прямо к ногам. Твоя обычная детская игра.
Нет-нет-нет, не получилось у нас. Стать взрослыми. И не могло никак получиться. И когда над головой стрекочет край неба, нет ничего легче, чем упасть в него. А потом долго искать друг друга, почти волнуясь, но, зная, что все равно найдешь.
Я бы всегда говорила тебе что твоя, а ты бы с усмешкой отвечал:
- Нет, мы принадлежим небу.
И я бы шепотом повторяла: «Принадлежим»
А теперь я спрашиваю себя, стал ли ты для меня Небом…и я для тебя? И каждый раз отвечаю – нет. Это слово вырисовывается тем самым узором, которым исписаны крылья всех окрестных бабочек.
Нет-нет-нет. Свобода, вот что значит небо. И если оно любит кого-то, то убьет любого, кто встанет между ним и тобой. Каждого, кто будет мешать. Но разве свобода такая? Разве так?
Бешеный ритм сердца, пунктирная линия пульса, полет на грани своей и твоей жизни… и лететь над самой свободой, так за всю жизнь и, не узнав, что там, за пределом этого неба.
«…за пределом этой свободы. Иногда я жалею, что так и не позволила себя приручить. Иногда мечтаю все вернуть. Но прежде, скажи, ты позволишь оставить мне наши крылья? Тогда бы я могла приносить тебе по утрам догорающие звезды и отблески молний. Тогда бы я могла падать вниз и лишь надеяться, что ты меня поймаешь. И ты бы каждый раз боялся, что я не вернусь, а я бы все равно возвращалась. Скажи, разве нужна мне была такая свобода? И еще, я вспоминаю, когда ты еще… не исчез. Я каждый раз вспоминаю. И прошу, возвращайся. Мне бы хотелось предать небо, ради тебя.
Элизабет».
Я смяла лист белоснежной бумаги, исписанный тонкими буквами не ровного почерка. Чушь, какая же это чушь. Серая мягкая шаль скользнула на плечи. Серебристо-русые волосы уютно обвили шею, а в глаза забрался туман от сигаретного дыма.
«Курение опасно для вашего здоровья».
Я перевернула пачку сигарет.
«Курение – причина заболевания сердца и легких».
Сердца… что вы знаете о сердце. Ту дрянь, которой оно болеет, называют – жизнь. По крайней мере, мое и, по крайней мере, я называю. И в этом смысле сигареты очень даже полезная вещь. А легкие? Легкие они на то и легкие, что бы со временем медленно, но упорно вывесить табличку «в отпуске».
А завтра твой день рождения. И мои мысли никак не могут успокоиться и оставить тебя в покое. Странно, не правда ли?
Я медленно дошла до столика в прихожей, оставляя за собой дорожку, да нет… тропинку синеватого дыма. Стянула с него ключи и захлопнула за собой дверь.
Лестница, рваными ступенями струилась вниз к входной двери. Сбежать бы по ней, но что-то тянет обратно, в душную однокомнатную квартиру на третьем. И я иду, тяжело ступая на каждую ступень…вниз. И воздух кружит вокруг, становясь, все гуще и гуще, накаляясь и обжигая эти самые легкие.
Вырвалась, оглянулась на окна, улыбкой выстроившиеся в линии.
Наверное, надо все же бросать курить.
Вытащила из-под шали волосы, уложила их на одну сторону, ветер тут же выхватил тяжелые прядки и сбросил их на лицо. Паутина… сквозь нее на меня смотрела осень. Та самая. Казалось бы почти обыкновенная. Кружились, падая самые обыкновенные пожелтевшие листья, а самые обыкновенные лужи блестели самой обыкновенной водой. Хватит. Не хочу больше!
Добежать до угла дома и пройтись по его каменной кладке кончиками дрожащих пальцев, уже почти замерзших.
Нет-нет-нет…не получилось у нас.
- Сейчас весна. – говорю я себе. И опавшие было листья, взмывают обратно вверх, как будто взмахнув невидимыми крыльями. Один лишь единственный раз.
Но нет солнца, только облака. Серо-зеленые, как иногда мои глаза. И фраза о том, что сейчас весна на промозглый холод, поселившийся на улицах, не влияет. Кончики шали, сжатые в одном кулаке выбираются наружу и щекочут кожу. Я снова ловлю их, приманивая раскрытой ладонью. Мне бы хотелось поймать так ветер. Знаешь?
- Привет.
Худая девушка в длинном темно-бардовом платье, закрывающем плечи, но оставляющем открытыми тонкие руки, склонила на бок голову.
- Как ты?
Светлые, очерченные бахромой ресниц глаза пристально вглядывались вдаль. Черты лица, будто специально заостренные, застыли. Так же неожиданно, как и дрогнул голос в первом слове.
- Нет, стоило начать не так, правда?
Ветер смахнул с узкой дорожки пыль и бросил ее в собранные в строгой прическе волосы, оставляя на них чуть заметный серый осадок.
- Ну вот. – Девушка покрутила в тонких пальцах тонкую же сумку и достала сигареты. – Теперь они, наверное, действительно будут выглядеть седыми. Я побуду здесь еще немного, ладно?
Когда кончается свобода? Наверное, когда начинается жизнь. Если бы я могла, я бы поняла это раньше. Ни у кого нет своего собственного неба, а мы небу просто не так важны. И для меня летать это только вниз. И ты меня обязательно бы поймал, если бы я знала, где заканчивается небо.
Черная ограда вокруг его могилы и ее следы.
Почти вечное «когда ты…исчез» и приторно-горькое «свобода» от сигаретного дыма.
Она оставила тебе лишь смятый листок белоснежной бумаги и просьбу вернуться.
Силуэты слов цветут неровным узором на остроугольных крыльях диких бабочек. Они разлетаются, рвутся вверх. Трепещут.
И они летят за ее тенью, да и ты бы не против. Только не сможешь.
Ты оставил ей только память и шепот почти обыкновенной осени: «Лиза…»
И пастельно-синий цвет крыльев сменяется на глубокий фиолетовый, растворяется в прожилках бардового и, наконец, огненным цветком расползается ярко красный. Бабочки таят, как восковые, оплавляясь, падают на землю. А когда кончается жизнь…наверное начинается свобода. Вы свободны! Свободны…
-
-
20.08.2006 в 12:09На длинных остроугольных крыльях, изрезанных темным узором.
Если крылья изрезаны, на них не особо полетаешь. Тут какое-то другое слово надо, н-р, указать, что однотонный цвет крыльев изрезан. Цвет, а не сами крылья.
детьми;
подростками
людьми - т.е. дети и подростки не люди?
твердо встать на землю -фраза неправильно составлена, мне кажется. Как-будто дети и подростки твердо встать на землю не могут. Смысл я понял, но как-то иначе надо слова расставить.
единственным взмахом - единственным махом. Взмах и мах - это разные слова.
исписанный тонкими буквами не ровного почерка - неровного пишется здесь слитно.
Сердца… что вы знаете о сердце.- по-моему, это должен быть вопрос.
По крайней мере, мое и, по крайней мере, я называю - фраза составленна бессмысленно. Попробуйте вдумчиво ее перечитать.
Легкие они на то и легкие, что бы со временем медленно, но упорно вывесить табличку «в отпуске». - Чтобы пишется здесь слитно. Медленно, но упорно - вот эти слова кажутся поставленными не к месту.
дорожку, да нет… тропинку синеватого дыма. - странные эти слова - да нет. Надо выбирать, или да, или нет.
Лестница, рваными ступенями струилась вниз к входной двери - лишняя запятая.
в душную однокомнатную квартиру на третьем. - пропущено слово "этаж".
Вырвалась, оглянулась на окна, улыбкой выстроившиеся в линии. - в линию?
Худая девушка в длинном темно-бардовом платье - видите ли, и провинция во Франции, и лучшие ее вина носят название "Бордо". А именно оттенок вин дал название цвету. Бардовыми могут быть песни, исполняемые бардами.
склонила на бок голову - набок здесь пишется слитно.
прожилках бардового - то же самое, про Францию и вина...
ярко красный - пишется через дефис
Бабочки таят, - таят и тают - это два разные слова. Таить значит прятать, а таять значит оплавляться, исчезать.
Много лишних запятых, и не везде поставлены запятые.
Прочитал.
-
-
20.08.2006 в 12:17-
-
22.08.2006 в 14:37мне тоже так кажется. это делает твой стиль неповторимым.
Рассказ, признаться, тяжелый...легко читается, но в то же время духовно напрягает. Действительно, каждый из нас задумывается хоть раз в жизни о Ней. О жизни...о ее смысле и своей нужности.
Главная героиня - необыкновенная девушка, она чувствует осень, живет в унисон с природой и Любит. А это очень важно.
Мне бы хотелось предать небо, ради тебя
проблема выбора всегда стоит перед человеком, ведь выбирая, мы теряем что-то другое. Свобода и любовь. Думаю здесь выбирать не нужно, они всегда вместе.
Спасибо автору, очень тронуло, прекрасно
-
-
23.08.2006 в 16:53Моя благодарность вам за то, что поняли.
-
-
23.08.2006 в 17:52-
-
23.08.2006 в 18:21Порадую.) Кого-то, возможно и огорчу..)
-
-
24.08.2006 в 19:41